Поэма облако в штанах аудиокнига скачать

"Приду в четыре",- сказала Мария. Восемь. Девять. Десять. Вот и вечер в ночную жуть ушел от окон, хмурый, декабрый. В дряхлую спину хохочут и ржут канделябры. Меня сейчас узнать не могли бы жилистая громадина стонет, корчится. Что может хотеться этакой глыбе? А глыбе многое хочется Ведь для себя не важно и то, что бронзовый, и то, что сердце - холодной железкою. Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское. И вот, громадный, горблюсь в окне, плавлю лбом стекло окошечное. Будет любовь или нет? Какая - большая или крошечная? Откуда большая у тела такого должно быть, маленький, смирный любеночек. Она шарахается автомобильных гудков. Любит звоночки коночек. Еще и еще, уткнувшись дождю лицом в его лицо рябое, жду, обрызганный громом городского прибоя. Полночь, с ножом мечась, догнала, зарезала,- вон его Упал двенадцатый час, как с плахи голова казненного. В стеклах дождинки серые свылись, гримасу громадили, как будто воют химеры Собора Парижской Богоматери. Проклятая Что же, и этого не хватит? Скоро криком издерется рот. Слышу тихо, как больной с кровати, спрыгнул нерв. И вот,- сначала прошелся едва-едва, потом забегал, взволнованный, четкий. Теперь и он и новые два мечутся отчаянной чечеткой. Рухнула штукатурка в нижнем этаже. Нервы - большие, маленькие, многие- скачут бешеные, и уже у нервов подкашиваются ноги А ночь по комнате тинится и тинится,- из тины не вытянуться отяжелевшему глазу. Двери вдруг заляскали, будто у гостиницы не попадает зуб на зуб. Вошла ты, резкая, как "нате", муча перчатки замш, сказала "Знаете - я выхожу замуж". Что ж, выходите. Ничего. Покреплюсь. Видите - спокоен как Как пульс покойника. Помните? Вы говорили "Джек Лондон, деньги, любовь, страсть",- а я одно видел вы - Джоконда, которую надо украсть И украли. Опять влюбленный выйду в игры, огнем озаряя бровей загиб. Что же И в доме, который выгорел, иногда живут бездомные бродяги Дразните? "Меньше, чем у нищего копеек, у вас изумрудов безумий". Помните Погибла Помпея, когда раздразнили Везувий Эй Господа Любители святотатств, преступлений, боен,- а самое страшное видели - лицо мое, когда я абсолютно спокоен? И чувствую - "я" для меня мало. Кто-то из меня вырывается упрямо. Allo Кто говорит? Мама? Мама Ваш сын прекрасно болен Мама У него пожар сердца. Скажите сестрам, Люде и Оле,- ему уже некуда деться. Каждое слово, даже шутка, которые изрыгает обгорающим ртом он, выбрасывается, как голая проститутка из горящего публичного дома. Люди нюхают - запахло жареным Нагнали каких-то. Блестящие В касках Нельзя сапожища Скажите пожарным на сердце горящее лезут в ласках. Я сам. Глаза наслезненные бочками выкачу. Дайте о ребра опереться. Выскочу Выскочу Выскочу Выскочу Рухнули. Не выскочишь из сердца На лице обгорающем из трещины губ обугленный поцелуишко броситься вырос. Мама Петь не могу. У церковки сердца занимается клирос Обгорелые фигурки слов и чисел из черепа, как дети из горящего здания. Так страх схватиться за небо высил горящие руки "Лузитании". Трясущимся людям в квартирное тихо стоглазое зарево рвется с пристани. Крик последний,- ты хоть о том, что горю, в столетия выстони